 Наша землячка, жительница села Вазьянка, гвардии сержант Зинаида Афонина героически погибла при выполнении боевого задания во время освобождения Венгрии от фашистских захватчиков за пять месяцев до долгожданной Великой Победы 1945 года. Сегодня мы публикуем дневниковые записи-воспоминания её сестры Валентины Гусевой (Афониной), написанные ею в тонкой школьной тетрадке, с предисловием: «Я расскажу вам о своей сестре Зине и о событиях тех далёких лет, о том, что сохранила моя детская память. Мне было одиннадцать лет, когда началась война. Сестра была старше на семь лет…»
В 1941 году Зина закончила учёбу на рабфаке в г. Лысково. Когда началась война, шли выпускные экзамены. Прошёл слух, что выпускников сразу будут забирать на войну. Услышав это, мама тут же отправилась в Лысково. Вернулась успокоенная, узнав, что дочь после экзаменов приедет домой.
Получив аттестат об образовании, Зина стала работать в колхозе в полеводческой бригаде. Зима 1941-1942 г. была очень холодная. Всю зиму мы молотили рожь. Бригадиром нашей 7-й бригады был Евгений Иванович Гусев (отец моего будущего мужа). Помню, как он приходил к нам каждое утро и говорил: «А ты, Зина, опять в Жоглиху молотить…» Потом её послали за Волгу, в село Разнежье, рыть противотанковые рвы. Стояли сильные морозы. Уже не помню, сколько она там работала, только приехала обмороженная. Все щёки у неё почернели. На шее и ногах сплошь были лишаи. Лекарств никаких не было. Мама смазывала больные места кислым тестом. К лету всё прошло, остались лишь выболевшие красные пятна на ногах. Летом, когда Зина собиралась в клуб, меня всё спрашивала, заметны ли пятнышки. Я говорила, что нет, чтобы её успокоить.
Зимой недалеко от нас в избушке Марии Козловой поселились беженцы, еврейская семья – мать, дочь и парень лет 14-ти, эвакуированные из Ленинграда. Они очень голодали. Их мать часто приходила к нам. Моя мама их всегда приглашала обедать, хотя нам и самим было есть нечего. Хлеб пекли почти из одной картошки…
Летом 1942 года Зина продолжала работать в полеводческой бригаде. В августе стояла жара. Мы всей семьёй ходили в поле, жали рожь. Тятька косил, мама и Зина вязали снопы, я сгребала граблями. Братья Василий и Николай работали на других полевых работах. Как-то в полдень пошли обедать. Пообедали. Расселись в тени на завалинке в ожидании, когда пойдут все снова на работу. А тут подъезжает на велосипеде Саня Малиновкин и, страшно волнуясь, говорит: «Ну, Зина отгуляла». (Она с ним дружила, и он первым принёс ей эту страшную весть, потому что его отец, Пётр Егорович, работал посыльным в конторе). Повестка не миновала и его дочь, Марию Малиновкину.
Сестра не могла вымолвить ни слова. Мама горько плакала. Подошли люди, окружили нас, молча постояли и пошли на жнивьё… Вскоре собрались родные, кока стала шить Зине фланелевое платье и бельё из коленкора.
…Провожали их рано утром. Было много народа. До верхнего конца села шли толпой. Маму вели под руки. Помню Зину в тёмно-синем с цветочками платье, на груди две чёрные косы, она всех нас по очереди обняла, поцеловала, затем села на телегу и горько разрыдалась. Провожать её до Спасского поехала только кока. Мама и тятька не смогли от горя сдвинуться с места. Было ей всего 19 лет…
Позже кока вспоминала: «Когда они с Марусей вышли из райвоенкомата, Зина облокотилась на перила, заплакала и говорит: «Мы уже, наверное, с тобой не вернёмся, Маруся…».
Из Спасского они поздно вечером вернулись домой. Ночевали, а наутро брат Василий провожал их до Горького. Когда он вернулся, тятьку тоже призвали на фронт. Тятьке было 49 лет. Вскоре забрали и Василия.
Первые месяцы Зина была в Горьком. Отец служил в Дзержинске. Мама зимой пешком ходила в Горький, на санках возила им сухари, другие продукты и тёплые вещи. Ходила за зиму раза два или три.
Потом Зину отправили в Москву на курсы радиоспециалистов. Там училась пять месяцев. По окончании курсов её отправили на фронт, в 6-ю танковую армию, которая была в боях на Курской дуге. Одно время от неё долго не было писем. Мы писали ей, но письма возвращались обратно с припиской: «Адресат в части не числится, уточните адрес».
Всё это время мы жили в страхе. Потом наконец пришло долгожданное письмо: «Ночью мы попали под бомбёжку. Я выпрыгнула из машины, попала в воронку, вывихнула ногу и очутилась в госпитале. Отстала от части. Теперь ногу вылечили, и я вернулась в часть». Нашей радости не было границ, когда мы получили такую весточку.
В письмах Зина писала, как освобождали Украину, Молдавию, Румынию. Последнее письмо мы получили в декабре 1944 года из Венгрии, где она писала: «Как много я могла бы рассказать, если бы посчастливилось вернуться домой». И ещё в этом письме была просьба: «Мама, сходи за меня туда, что находится рядом с пожаркой, а почему, я напишу позже…» Мы догадались – просила сходить в церковь (ведь пожарная была около церкви). Это было последнее письмо…
В конце декабря 1944 года по Вазьянке прошёл слух, что в Солониху пришла похоронка на Афонину Зину. Мы не хотели верить в это. И долго просто не могли идти в Сосновку за этой страшной вестью. Проходили тяжёлые, полные страха дни. И в один из таких ней почтальон принёс маме письмо от фронтовых подруг, в котором они сообщали о гибели Зины. Мы с мамой замертво упали на пол и всё плакали, плакали. К нам приходили родные и чужие люди, и поплакав, тоже уходили. Постоянно с нами были кока и дядя Ваня, мамин брат.
Потом подруги Зины прислали письмо, где описывали её гибель подробно. Прислали посылку с её вещами. Позднее из воинской части пришла бандероль, в которой было извещение о гибели сестры, приказы о наградах, Орден Отечественной войны I степени (награждена посмертно). Известили, что Зина похоронена недалеко от Будапешта, в городке Вац на площади. На могиле поставлен памятник с её фотографией. Тогда ей было неполных 22 года…
9 мая 1945 г. с утра было пасмурно, шёл мелкий дождь. Мы с мамой ходили в лес за дровами в Жоглиху. Коля болел, лежал в больнице. И вот несём мы наперевес по две вязанки хворосту. Вышли из Суходола, где сейчас сосновый лес, и встретилась нам Нина Леонтьева, которая сказала: «Душа (маму звали ласково Душей, а не Дуней), положите вязанки – кончилась война!» Мы сели на вязанки и долго, долго плакали…
Эту долгожданную радость нам затмевала непоправимая, тяжёлая, невосполнимая утрата. Горе-горькое!
Потом в клубе было торжественное собрание, посвящённое Дню Победы. Собрание вела председатель Караганова Анна Васильевна…
Фото предоставлено Спасским народным историческим музеем. |
